— Если подумать, каждый человек всю жизнь неосознанно ищет то, что ему понравилось бы, — тем временем продолжал Торне. — С «Ультимой» больше не будет таких мучений. С ней всё будет правильно. Идеально. Мы начнём понимать смысл тех произведений искусства, которых раньше не понимали, ведь «Ультима» перестроит их под наше восприятие. Она позволит почувствовать всё то, что раньше нам не удавалось почувствовать из-за неумения людей передавать свои мысли.
Риз продолжал молча смотреть на Торне, слушать журчание фонтана справа и сжимать рукоять пистолета. Он не знал, как объяснить то, что не так давно понял.
— Искусство — это диалог автора с другими людьми, — наконец тихо, но весомо сказал Риз. — Если другие никогда не увидят то же самое, что и я, понимание навсегда останется иллюзорным.
— Тогда почему ты столько лет вёл монолог?
Риз не сдержал невесёлой улыбки и рассеянно потёр бровь, подумав о своём «не совсем Корнуме». Он мог бы ответить, что никогда не претендовал на звание автора или художника. Что его город ничего не значит, это просто хобби, которое нельзя назвать настоящим искусством.
Однако ничего из этого Риз не сказал. Потому что чувствовал: всё несколько сложнее, и подобные слова не будут истиной.
Почему он никогда не пытался рассказать кому-нибудь о городе? Почему даже Джен показал всего пару раз? Ответ был очевиден: во-первых, город не был готов. Он находился не в том состоянии, в котором его можно показывать публике.
Другая причина частично вытекала из предыдущей. Риз не хотел отвечать на вопросы: «зачем», «для чего» и «к чему это приведёт». Потому что не мог гарантировать, что это приведёт хоть к чему-то. Что получится достойно, и он не потратит время впустую. Риз не мог обещать, что выйдет красиво — мог только пробовать сотворить город, опираясь на своё восприятие красоты.
Окупятся ли его старания хоть как-то? Может быть, в виде внутреннего удовлетворения. На это окружающие только недоумённо пожмут плечами. Время дорого, а он, получается, тратил его впустую.
Риз коротко взглянул в сторону фонтана.
Почему он столько лет вёл монолог? Может просто потому, что ещё не научился «разговаривать» с людьми? Риз усмехнулся этой мысли и снова повернулся к Торне:
— Поэтому я идеальный кандидат, да? Ты сказал об этом вначале.
Торне кивнул.
— Но это ещё не всё. «Ультима» опирается на базу реакций. Твоя база больше, чем у остальных видящих.
Риз вопросительно приподнял брови.
Торне вздохнул.
— Ты родился с очень плохим зрением. Была необходима операция, и твой отец…
— Ты знал моего отца? — Риз почувствовал, как впервые за время разговора внутри проснулась настоящая злость. Если Торне знал его отца и не рассказывал об этом до сих пор… Получалось, эдиш обманывал его не только эти две недели. И даже не месяц. Он обманывал его всю жизнь.
Риз сжал челюсти, пытаясь взять эмоции под контроль.
— Да, — как ни в чём не бывало сказал Торне. — Интересный человек… Они с твоей матерью тогда только начали работать над «Ультимой», — он выдержал паузу. — Знаешь, самой главной проблемой видящих, из-за чего многие не пережили эксперименты, было фиксирование всевозможных реакций. Твои родители ещё в самом начале поняли, что лучше всего начинать записывать их с раннего возраста. Заносить в базу все впечатления человека, следить за развитием его восприятия. Поэтому помимо операции на глаза, твой отец провёл ещё одну.
Риз непроизвольно сжал рукоять пистолета сильнее.
— Была пара незначительных осложнений… но ничего такого, что тебе сильно навредило бы, — рассказывал Торне. — Поэтому позже, когда в Деллери начали создавать видящих, у тебя были почти стопроцентные шансы выжить. В твоём распоряжении уже была большая база реакций, связанная с необходимыми участками мозга, и ничего дополнять не требовалось. Правда, из-за небольшой разницы в методах и программном обеспечении это дало сбой в области восприятия цвета. Однако ты со временем смог адаптироваться. Сейчас похожая ситуация — «Ультима» не навредит тебе так, как могла бы навредить другим. И именно твоя база реакций и связь со зрением могли бы помочь сделать её безопасной для остальных видящих, а после этого и для других людей.
Риз продолжал сидеть и переваривать услышанное.
— Начали работать над «Ультимой»… — чуть слышно повторил он. — А в этот раз инициатором всего этого был ты?
Торне улыбнулся краешком губ, но с ответом не торопился. В этот момент Риз заметил позади него какое-то движение. Посмотрев на стеклянную стену и дверь, он увидел нескольких «белых человечков».
В первое мгновение Риз подумал, что они по его душу. В голове пронеслась мысль, что идея с заложником не особо хорошая, но другого не оставалось. И только потом Риз вспомнил, что «белые человечки» подчинялись в первую очередь городскому совету, а он совсем недавно послал Эбби к Марроту, чтобы тот пришёл на помощь.
Тут Риз увидел и самого Маррота, который следом за «белыми человечками» приблизился к двери. Видящий оставался верен себе — чёрное пальто и тёмные очки не давали ошибиться даже издалека.
Торне, заметив взгляд Риза, оглянулся.
— И с каких пор им не требуется «серьёзного обоснования» для подобных действий? — пробормотал он, вернувшись в прежнее положение.
— Полагаю, обоснования всё же были.
Риз сидел, не веря, что всё получилось. Если подумать, у него почти не было шансов: на протяжении последних недель Торне знал о всех его действиях. Кроме тех, которые касались Вергилия. Риз не сказал о трекере, передав Торне координаты центра без дополнительных объяснений. Не сказал, о том, что обращался к старому другу. Не потому, что пытался что-то скрыть. Скорее потому, что Торне всегда с подозрением относился к Вергилию, и Ризу в тот момент не казалось важным упоминать об участии друга.
Он встретился с Торне взглядом. Риз верил ему и думал, что знает. Но в итоге эдиш предал его, а старый друг, настоящего имени которого Риз даже не знал, спас.
— Неплохо, — одобрительно кивнул Торне, поняв, что подоспевшее подкрепление появилось здесь не случайно.
Тревоги или волнения из-за того, что его вот-вот арестуют, он не показал. Алан Торне продолжал оставаться собранным, спокойным и немного гордым, хотя, возможно, это ощущение создавали жёсткие черты лица. А ещё в нём по-прежнему сквозила усталость.
Риз встал. Торне последовал его примеру. Понимая, что их время на исходе, Риз задал ещё один вопрос:
— Что стало с моей матерью?
— Дилен… — Торне перевёл отстранённый взгляд на фонтан. — Она просто исчезла, — негромко сказал он.
Приёмная погрузилась в тишину, которую нарушал лишь плеск воды и возня у входной двери. Риз продолжал рассматривать человека, который заменял ему обоих родителей на протяжении двадцати одного года, и не знал, как теперь относиться к нему и его словам.
Что значит исчезла? Торне понял, что события развиваются не так, как он планировал, и теперь нет смысла что-то объяснять? Или он имел в виду что-то ещё?
«Исчезла», — мысленно повторил Риз, и почему-то в голове пронеслись воспоминания об Айлин — той версии, которая никогда не существовала. Следом он подумал об «Ультиме», которая показывала то, что люди хотели видеть. Что в таком случае могло означать «исчезла»?
Риз услышал громкий щелчок у входа. Дверь открылась. Внутрь тут же зашли защитники правопорядка. Маррот коротко кивнул Ризу.
Торне не обернулся на звук. Он продолжал рассматривать фонтан и клумбы с папоротником.
— Красиво тут, — заметил Торне так, чтобы его услышал только Риз.
Тот на мгновение тоже взглянул на фонтан и клумбы.
— Согласен, — тихо ответил Риз.
Эпилог
Последующие две недели Риз снова оказался прикован к кровати в центре Деллери. Для начала было необходимо избавить его протезы от всего того, что успели установить Айлин и Ричи. В итоге всё свелось к очередной операции, во время которой глаза вернули к заводским настройкам. Свет снова не понимал шуток, и многие данные были безвозвратно утеряны, но Риза это не сильно волновало. За несколько дней, проведённых без всезнающего компьютера, он, к собственному удивлению, отвык от постоянного обращения к нему.
